После окончания советско-финляндской войны 1939-1940 годов, 75-я стрелковая дивизия была передислоцирована из Ленинградского военного округа в Западный особый военный округ. Местом дислокации частей и подразделений дивизии стал г. Мозырь Полесской области и Мозырский район. Летом 1940 года многие офицеры перевезли сюда свои семьи.
Это было время, когда огромная страна жила еще мирными буднями, а армия уже ощутила на себе горечь поражений и радость побед. Год, когда продолжалось укрепление Красной армии путем создания новых корпусов и дивизий, повышения уровня боевой подготовки, поставкой в войска нового вооружения начиная от стрелкового и заканчивая последними образцами самолетов и бронетехники. И как принято, все части, соединения и объединения рапортовали о достижениях, успехах и недостатках в прошедшем 1940 учебном году. Все, от роты до армии принимали социалистические обязательства и ставили задачи на новый 1941 год. Жены офицеров устраивались на работу, дети шли в детские сады и школы.
Обычной, мирной жизнь жила в Мозыре и семья начальника ветеринарной службы 75-й стрелковой дивизии военврача 2-го ранга Льва Юлиановича Гусарского. Супруга Александра Николаевна работала детским врачом, сыну Александру на тот момент было 6 лет.
О первых днях войны вспоминает Александр Львович Гусарский:
«Мне в 1941 году было 6 лет, поэтому воспоминания мои отрывочны и не всегда объективны. Это всего лишь воспоминания ребёнка.
Перед самой войной моя мама, Александра Николаевна Гусарская работала детским врачом в пионерском лагере, который находился под Мозырем. Когда началась война, пионерлагерь был закрыт. Некоторые родители успели забрать своих детей, но тех, что остались необходимо было срочно эвакуировать в Мозырь.
Вероятно, доставка детей в Мозырь была возложена на мою мать, т. к. мы, её дети –мальчик и девочка находились в этом же лагере. На подводу, устланной сеном, были посажены маленькие дети, старшие шли пешком, мама моя возглавляла группу. В таком составе мы отправились в Мозырь.
Путь был не близким и не безопасным. Пока мы ехали, не один раз над нами пролетали чьи-то самолеты. Слышалась стрельба зениток. Когда начиналась пальба, наша повозка сворачивала в лес, и дети прятались под кустами, а когда пальба прекращалась, мы снова возвращались на дорогу, чтобы продолжить путь.
Наконец, приехали в Мозырь и разместились в нашей 3-х комнатной квартире. Дети были разного возраста и было их никак не меньше 10 человек. Пока их не разобрали родители, они вынуждены были находиться у нас.
В Мозыре мы жили на улице Михайловской д.1 на 2-ом этаже. Окно кухни выходило во двор, и я видел, как играли приехавшие дети, а старшие мальчишки подтягивались на турнике.
Почему-то я находился дома и не принимал участие в дворовых играх. Мне было скучно, и я нашёл, чем развлечься. Один из мальчишек стоял внизу, а я из чайника, через форточку лил ему воду на руки. Форточка была высоко. Поставил табурет. Совсем другое дело! Стало гораздо удобнее и виден результат. Даже подбежали любопытные куры. Я облокотился на оконную раму, чтобы лучше видеть, что происходит внизу. Окно распахнулось и вместе с чайником я полетел вниз. Оконный шпингалет был не закрыт…
Последним моим воспоминанием перед потерей сознания была вся в крови свернутая шея курицы, на которую я и свалился. Может быть, эта причина уменьшила мои травмы и облегчила исход.
Далее воспоминания отрывочны и строятся в основном на рассказах матери об этих событиях. Моя мама быстро примчалась, как врач, сразу поняла, что теперь важно понять какие внутренние органы пострадали в результате падения. Завернула меня в одеяло и понесла на руках в больницу.
Хирург в больнице предложил сделать лапароскопию (проверочное вскрытие) брюшной полости, чтобы определить состояние внутренних органов. Пока моя мама, сразу не согласившись, раздумывала как поступить, в палату забежала женщина с криком: «Разве вы не знаете, что в городе объявлена эвакуация?».
Мать снова завернула меня в одеяло и вернулась домой. В доме, где жили семьи военнослужащих, подготовка к эвакуации уже шла полным ходом. На сборы в подготовленный эшелон было отведено 24 часа. Вещи, только ручную кладь взять ровно столько, сколько можно унести в руках. Остальные вещи (в т. ч. и мебель) погрузят в эшелон и отправят специальные команды отдельно и позже.
Электричества в доме не было. Сборы проходили при строжайшей светомаскировке, при свете керосиновой лампы - финского фонаря, который отец привез с финской войны в качестве трофея. Ходил военный патруль и не дай бог, где-нибудь в щелку был виден свет - сразу стук в окно или в дверь.
Что же взяла вручную кладь моя бедная мамочка? Среди других необходимых вещей, полевой бинокль отца, его кавалерийскую папаху и все его письма с 1927 года (с начала их знакомства).
Как шла погрузка в эшелон и дорожные впечатления в моей памяти не сохранились. Знаю, что эшелон направлялся в Башкирию, город Стерлитамак. Путь проходил через Тамбов, где жила в своём доме моя бабушка со второй дочерью Марией Николаевной Фёдоровой. Мама решила, что с двумя малолетними детьми ей лучше будет с родной матерью и сестрой. Таким образом мы оказались в Тамбове, где и прожили мы всю войну. Там же я пошёл в школу и закончил 4 класса.»
75-я стрелковая дивизия в мае 1941 года по тревоге была переброшена к государственной границе СССР в Брестскую область. Великую Отечественную войну военврач 2-го ранга Лев Юлианович Гусарский встретил 22 июня 1941 года в районе г. Малорита. В организованном полевом госпитале оказывал помощь раненым бойцам и офицерам. В течение пяти суток дивизия противостояла двум пехотным и кавалерийской дивизиям вермахта. Оказавшись в окружении, сохранив знамена частей остатки дивизии прорвались из окружения 27 июня 1941 года.
Военные медики занимались эвакуацией раненых из полевого госпиталя. Легко раненные встали в строй и участвовали в прорыве. Тяжело раненых эвакуировать удалось не всех. Вместе с военврачами и военфельдшерами полевого госпиталя они попали в плен. В п. Малорита, на территории бывшего туберкулезного санатория немцами был организован госпиталь для военнопленных. Начальником госпиталя оккупационной властью был назначен военврач 2-го ранга Л.Ю.Гусарский, также в госпитале лечили наших раненых, оказавшихся в плену, другие врачи и медсестры 75-й стрелковой дивизии.
Свой орден Красной Звезды, полученных за мужество, проявленное в ходе финской войны, Лев Юлианович Гусарский спрятал на территории госпиталя военнопленных. Он и сегодня, наверное, находится где-то там.
В период существования госпиталя военнопленных с июля 1941 года по июнь 1942 года, силами наших врачей и медсестер было спасено много жизней советских военнопленных. С помощью малоритского подполья многие из них бежали из госпиталя военнопленных и пополнили ряды партизанских отрядов Брестской области. Так чтобы не быть отправленным в лагерь военнопленных в Германию, бежал и Лев Юлианович Гусарский. С лета 1942 года он воевал в составе партизанского отряда на территории Малоритского района. После освобождения Белоруссии он прошел проверку в 65-й армии и в сентябре 1944 года, назначен начальником санитарной службы 22-го отдельного штурмового стрелкового батальона.
Военврач 2-го ранга Лев Юлианович Гусарский погиб 23 ноября 1944 года в ходе боев за г.Ежи Лиепайского уезда Латвийской ССР. Похоронен на хуторе Калны. Перезахоронен на воинском кладбище г.Приекуле Латвия, могила №9.
Его сын, Александр Львович Гусарский живет в Санкт-Петербурге и хранит вещи своего отца. Полевой бинокль Льва Юлиановича Гусарского был передан его сыном в музей 75-й стрелковой дивизии в г.Малорита.
