 |
| На фотографии Пикман Израиль Цуриелевич |
Пикман Израиль Цуриелевич (р. 20.2. 1918), сов. оператор, режиссёр. Засл. деят. иск-в БССР (1975). С 1946 на к/ст «Беларусьфильм». Снял худож. ф.: «Девочка ищет отца» (1959 с О.Т. Авдеевым), «Вереди крутой поворот» (1960), «Улица младшего сына»(1962), «40 минут до рассвета» (1964) и др. Сценарист, режиссёр и оператор док. ф.: «Знаете ли вы?» (1965), «Весенние голоса» (1966), «Белорусская сюита» (1967), «Свет и тени» (1968), «Пастух» (1970), «Я – крепость, веду бой» (1972 сц. с А. Велюгиным), «Брестская крепость» (1975 сц. с В. Т. Халипом), «Стояли на смерть» и «Мозырские встречи» (1976), «Красная тетрадь» (1980) и др. Создал оригинальные м/ф. на темы экологии и здравоохранения: «Самоубийца» (1969), «Пока не грянет гром» (1973), «Притча о колесе и биосфере» (1974), «Смотри в корень» (1979) и др.
ОН УМЕЛ ВИДЕТЬ
АВТОР: ПЛАКС АЛЬБЕРТ | FEBRUARY 25, 2010
БИБЛИОТЕКА «КАСКАДА»/LIBRARY,КУЛЬТУРА / CULTURE
Уже тогда, в Минске, я знал его имя Израиль, понимал пикантность ситуации и в некотором роде сочувствовал ей. Дело в том, что я тоже иногда попадал в подобную ситуацию. У меня отчество Израилевич. Когда я стал преподавать в институте, меня, еще довольно молодого, стали величать по отчеству. Тут я заметил, что не все, особенно коллеги, могли его выговорить. Я терпеливо их поправлял, но отчество не менял. Это было в быту, в жизни, а у Пикмана в кино. В кино же не совсем, как в жизни.
В жизни, между прочим, Пикману однажды предложили поменять имя. Через несколько лет после образования Государства Израиль. Когда выяснилось, что оно (государство) «не наше». Ответ Израиля Пикмана был весьма аргументированным: «Я появился на свет почти на 30 лет раньше, чем государство. Я уже привык к своему имени. Пусть государство меняет свое». Все-таки одну уступку Пикман своим «доброжелателям» сделал. Тем, кому трудно было (как и в моем случае) звать его Израиль: «Зовите меня Изя, Изя Пикман звучит не так агрессивно». Мой дядя Шолом по рождению, при вступлении в партию поменял свое имя на более удобопроизносимое Соломон. Впрочем, Изя Пикман эту проблему тоже решил весьма четко: он никогда не вступал в партию, чем очень гордился. Поступление в пионеры со второй попытки было высшей точкой его политической карьеры.
А началось все в белорусском городе Мозыре, тогда центре Полесской области. Сейчас этот город совсем не такой, каким был 90 лет назад. Почти нет болот в округе и евреев в городе. Перевелись. У бывшего купца 2-ой гильдии, а потом нэпмана Ц. Пикмана был сын и две дочки. Да вот беда: сын погиб во время погрома. Он был единственным наследником рода. Решил тогда Цуриэль Пикман сделать еще одну попытку продолжить род, а его 50-летняя подруга жизни Шейна вдруг ему в этом помогла. Ровно 90 лет назад у Пикманов случилось чудо: родился мальчик. Израиль, «мизынкел». (Пунктуальный читатель, не обращайте пока внимания на дату в начале биографической справки. Разъяснения будут позже). Такие последыши обычно всегда умные и талантливые. Конечно, Израилю и карты в руки, или бухгалтерские книги.
Израиль предпочел фотоаппарат. Это в Москве, Ленинграде, ну, может, в Минске в начале 30-х годов фотоаппаратом никого нельзя было удивить. Но в Мозыре!.. Он таки удивил. И не только своих земляков. Но и Москву, и Ленинград. Он делал такие снимки! Такие, что его назвали лучшим молодым фотографом СССР. Не было в то время конкурса фотолюбителей, и не только молодых, который бы Израиль (тогда его еще звали Израиль) не выиграл. Так вот в выигрышах и играх с фотокамерой (техническое совершенство которой обсуждать не будем) он и окончил школу и поехал в Москву, во ВГИК, тогда он назывался не Всесоюзный, а Высший государственный институт кинематографии. Все равно, в Мозыре это было трудно произносимо и мало понятно. На дворе был 38-й год. Уже сажали, но еще не различали между евреями и не евреями. Операторский факультет был в институте не из престижных. Все тогда хотели быть актерами. На фамилии операторов в титрах мало кто обращал внимание. Лучшего фотографа СССР взяли на операторский факультет с распростертыми объятиями.
Все же небольшая осечка при поступлении произошла. На экзамене по немецкому Израилю поставили двойку! Тому самому Израилю, который подготовил к этому экзамену своего друга Колю Захарова, поступавшего в другой вуз и получившего там пятерку! Друг – настоящий друг! возмутился и пошел выяснять причину двойки Пикмана. Друга в приемной комиссии выслушали и с Израилем разобрались. Оказалось, что члены комиссии не очень хорошо понимали его немецкий: он говорил по-немецки… на идиш. Его приняли в институт, но с условием: никогда больше он не будет изучать немецкий. В институте он учил английский.
Прошло три счастливых и безмятежных года. Началась война. Великая отечественная. Студентов последних курсов ВГИКа на фронт не посылали. Этот ВУЗ был очень дорогим для обучения студентов, учили очень редким профессиям. Решили дать доучиться. Институт Израиль окончил летом 42-го. Его отправили на передовую! Рядовым сапером! Решили, между прочим, по приказу Г. Жукова, что сапер Пикман более полезен фронту, чем кинооператор. Боже, сколько было этих Израилей, Пинхасов, Давидов и даже Сергеев и Константинов, которых после консерваторий, театральных и кинематографического институтов отправили на передовую! В саперы, в пехоту, в разведку… Помните, у А. Галича была про это пьеса «Матросская тишина»? Там про скрипача, невероятно талантливого и про его героическую смерть. Вспомним великого полководца: «Воюют не числом, а умением». А у кого самые умелые руки и острый глаз? У скрипача и у кинооператора!
На Западном фронте в районе Ельни появился сапер младший сержант Израиль Пикман. Попросился добровольцем на передовую, сбежав из саперной школы, где над ним, еврейчиком совсем не богатырского телосложения издевались, как могли. Хороший, говорят, был сапер. Так бы и остался на всю войну сапером, если бы не ранение. В госпитале он случайно встретился с редактором дивизионной газеты, тоже евреем. Они почти все, эти редакторы, были евреи. Начиная от редактора «Красной Звезды» Давида Ортенберга.
Редактора дивизионки мало заинтересовало, что Пикман окончил ВГИК. А вот то, что до него он был лучшим, пусть молодым, фотографом Советского Союза… И стал Израиль Пикман фронтовым фотографом. Ветераны войны, которые читают эти строки, наверняка подумали: «Что, поменял шило на мыло?». Правильно подумали. Потому что на фронте фотограф – была самая опасная должность. Они в передовых отрядах, но без оружия или возможности его применить. Они стреляют только фотоаппаратом. Снайперы же противника стреляют в первую очередь в них: легко обнаружить по блеску оптики. Потому фотографы были самые погибающие на войне люди (в пересчете на душу населения фотографов), потому во фронтовых газетах их всегда не хватало.
Израилю повезло. Закончил войну живым в Восточной Пруссии, корреспондентом ТАСС. Войну, но не военную службу. Не хотели отпускать из армии отличного фотографа. А Израиль (все еще Израиль) хотел стать отличным кинооператором. Для этого одного диплома было мало. Нужно снимать фильмы.
Правда, тех, кому было на пару лет больше, освобождали от службы, даже, если они были фотографами. Тогда и совершил Израиль свою самую большую в жизни сделку. Он дал взятку писарю. Писарь, в ответ, сделал его на два года старше, и отцы-командиры отпустили его на гражданку. (Вот откуда эта дата рождения в кинословаре.) Тогда это было очень распространено. Из армии освободилось очень много разного люда. В том числе и кинолюда. Киностудий же было очень мало. А шансов попасть в их штат и того меньше.
Израилю опять повезло. Где-то в конце 45-го – начале 46-го он встретил художника Евгения Ганкина, тоже родом из Мозыря (Вот оно настоящее еврейское счастье «аидише глик»!). Ганкин на войне не был. Он выполнял важное правительственное задание лично товарища Сталина. Он после окончания ВГИКа вместе с Сергеем Эйзенштейном делал историческо-стратегический фильм «Иван Грозный». Тогда этот фильм уже был закончен (Судьба фильма, главным образом второй серии, как и дальнейшая судьба его главного создателя Сергея Эйзенштейна, была, увы, не блестяща). Ганкин сказал: «Изя, (вот оно, «Изя») давай поедем в Минск. Там создают новую киностудию».
Фактически, студия была не новая. Она давно существовала… в Ленинграде. В 1936 г. на ней даже создали эпохальный фильм «Искатели счастья» с режиссером Корш-Саблиным. Саблиным по папе, Коршем по маме. Дед был владельцем театра Корша. Того самого. (Один мой знакомый молодой минский композитор говорил: «У меня с мамой плохо»). Т.е. Корш по маме хорошо знал еврейскую жизнь, потому ему и поручили фильм про эту жизнь сделать. Ему в помощь подкинули Исаака Дунаевского и Вениамина Зускина. Корш-Саблин заказ выполнил и… стал ба-альшим антисемитом. Наверное, музыка навеяла.
Вот он-то, Корш-Саблин с коллегами, перевозил в 1946 г. студию «Беларусьфильм» по месту своего названия, т.е., в столицу республики. Минск тогда был почти полностью разрушен. В нем после войны осталось тысяч 50 жителей. Сегодня порядка 2-х миллионов (несмотря на то, что мы уехали). Работать начали во временных помещениях, но уже разворачивалось строительство настоящего кинодома. Интересно, что первый фильм, который киностудия «Беларусьфильм» снимала в Минске, назывался «Наш дом». Режиссером его, конечно, был Корш-Саблин, а оператором… Операторов, как, впрочем, и всех остальных участников, было много. Всех киношников, приехавших к тому времени в Минск, взяли работать на киностудию и «бросили» на этот фильм. И. Пикман работал в операторской группе. Так продолжалось некоторое время. Над каждым фильмом работали всей артелью. В «Константине Заслонове», тоже в постановке Корш-Саблина операторов уже было всего несколько, а И. Пикман был почти первый.
Тем временем, Н. Хрущев поехал в Америку, увидел, что там снимают больше 100 фильмов в год, и распорядился «догнать и перегнать!» (А мы думали, что это только по надою молока). Студии стали расти, фильмов стали делать во много раз больше.
Тогда-то и сделал И. Пикман, уже опытный кинооператор, хотя и в группе, свой первый самостоятельный дебют. В документальном, точнее в документально-видовом фильме «Беловежская пуща» знаменитого в те годы режиссера, трижды лауреата сталинской премии Виктора Эйсымонта известного по фильмам «Жила-была девочка» и «Судьба барабанщика». Как это ни странно, это был практически первый большой документальный фильм, выпущенный на «Беларусьфильме». Картина оказалась довольно удачной. И. Пикман-фотограф еще выпустил несколько фотоальбомов о Беловежской пуще, тоже удачных. Имя Израиля Пикмана начало греметь.
В это время и произошла его замечательная встреча со Львом Голубом, одним из классиков советского детского кино. Голуб взял И. Пикмана главным оператором на фильм «Девочка ищет отца». Затем последовал еще один фильм с Л. Голубом «Улица младшего сына». И. Пикман выходил в ряды лучших кинооператоров Советского Союза. Интересным оказалось содружество с выдающимся режиссером Ричардом Викторовым. Созданная ими кинокартина «Впереди крутой поворот» получила высокую оценку, как зрителей, так и кинокритиков. Ричарда Викторова вскоре пригласили работать в Москву, где он прославился, создав дилогию «Отроки во Вселенной» – «Москва – Кассиопея».
В 60-е годы, после прихода к власти Л. Брежнева, евреев начали потихонечку убирать из кинематографа. Особенно это коснулось студии «Беларусьфильм», где большинство режиссеров, операторов и художников были евреями. Дело дошло до того, что выискивали кинодеятелей-белоруссов на других студиях и разными подачками и посулами переманивали их в Минск, заменяя евреев.
К тому времени в Минске была ещё одна студия документальных фильмов. Старого (по стажу) и опытного фотографа и кинооператора потянуло в режиссуру. И. Пикман решил, что лучше всего он может совместить старый опыт и новое увлечение именно в документальном кино, где ничего играть не надо. Надо только хорошо и художественно обыгрывать правду. На дворе-то все еще стояла советская власть с ее самыми застойными годами.
Как раз тогда же И. Пикман начал интересоваться таким жанром, как «Теневая пантомима». Этот жанр существовал достаточно давно в Китае, некоторые использовали его как фрагменты в своих спектаклях и фильмах. Изя Пикман был первый, кто сделал в этом жанре целые фильмы! Первый же, снятый им в 1968 г. в технике теневой пантомимы фильм «Самоубийца» получил Гран-при «Золотая каравелла» на кинофестивале в Болгарии. Сценарий фильма написал А. Делендик, в прошлом врач-психиатр, текст читал З. Гердт. Потом последовал целый ряд фильмов этого жанра, главным образом посвященных темам экологии и здравоохранения. Почти все они получили различные призы и премии множества международных конкурсов. А сам метод получил название «Изопик», что означает «Изя Пикман». Вот так «простенько, но со вкусом» были решены все проблемы: дали название новому методу и обошли стороной Израиль.
Израиль Пикман получил международное признание. Только международное. Дома, ни в СССР, ни в Белоруссии его не признавали. Изя Пикман и все. Все присужденные ему призы торжественно поместили на полках в Госкино. Изя Пикман получил великолепные фотографии этих призов. Как бывший лучший фотограф СССР он имел все возможности оценить их фотографическое качество.
Вся эта фантасмагория напомнила мне историю другого большого кинематографиста, отца итальянского неореализма… Марка Донского. Да, да, читатель, не удивляйтесь. Великие итальянцы Феллини, Де Сикка, Де Сантис, Джерми именно его советского кинорежиссера Марка Донского считали своим мэтром и учителем. Часто наезжали к нему за советом и просто так, посидеть вместе с ним. Именно Марк Донской в 1944 г. стал первым советским кинематографистом обладателем самого престижного в мире кино приза золоченой статуэтки «Оскар» за фильм «Радуга». Но он (Донской) увидел ее (статуэтку) точно так же, как Пикман свою «Каравеллу». Только в отличие от «Каравеллы» этот «Оскар» еще до сих пор неизвестно, где находится. М. Донской вообще узнал об этой награде далеко не сразу, почти случайно.
«А как же сбор всех и вся на фестивалях, где победителям торжественно вручали торжественные призы?», можете спросить вы, удивленный читатель. Ну, зачем такой наив? Призы получали представители Госкомкино (ГКК), иногда «по случайности» представители не ГКК, а… по поручению обладателей призов, внезапно (ай, какая жалость!) занемогших до невозможности приехать на торжество.
По правде говоря, Израиль Пикман был один раз заграницей в Финляндии. Но то было во время войны. А уж после ни-ни! Даже по туристической путевке. Даже за свои деньги. Изя (даже не Израиль) Пикман был категорически невыездным. Он же был кинодокументалистом. Знал слишком много! Фильмы ездили. Много и не только на фестивали и конкурсы. Иногда просто так, показаться на тамошних экранах. Впрочем, его коллега и собрат по всем этим кинонелепостям Марк Донской тоже был невыездным. Даже в Италии, где его почитали, Марк Донской так ни разу не был.
В конце концов, Изе разрешили поехать заграницу. Только один раз. И только в один конец. Но об этом позже.
Жизнь, тем не менее, шла своим чередом. Пришло время Брестской крепости. Мы узнали подробности о ней от писателя Сергея Смирнова. Огромное спасибо ему за это! Но, как сказал однажды один мой знакомый, сегодня знаменитый артист и режиссер, «это было не всей правды!»
Вся же правда состояла, прежде всего, в том, что фактически крепость не нужно было оборонять. Красная Армия ее бросила за ненужностью. Впопыхах забыв (а может, и не забыв) там комендантские, хозяйственные и музыкантские подразделения во главе с полковым комиссаром Ефимом Моисеевичем Фоминым, который даже не знал, что официально началась война. Который решил: «А вдруг это провокация своих? А вдруг испытывают оставшихся бойцов (которых в израильской армии называют «джобниками», т.е., не боевого состава) и его лично, комиссара Фомина?».
И тогда он решил защищать крепость. В ходе первых боев выяснилось, что враг настоящий. Крепость продолжали защищать. До последнего патрона. Последний патрон наступил через 7 дней. Этот последний патрон солдаты Фомина, в полном соответствии с учением Партии и лично полкового Комиссара предложили пустить себе в голову. Однако полковой комиссар Фомин, собрав всех защитников крепости, вдруг неожиданно для бойцов сказал: «Пуля на ваши головы найдется и у врага. А ваш последний патрон выпустим в головы врага. Сохраняя себе шанс остаться живыми». Что и было сделано. После чего оставшиеся в живых бойцы во главе со своим комиссаром оставили крепостные казематы и предстали перед врагом. Оборванные, голодные, с оружием, но без патронов. «Коммунисты и евреи есть?», спросил старший из врагов. «Есть», ответил кто-то из красноармейцев. Его, коммуниста и еврея в едином лице, Ефима Моисеевича Фомина, единственного и не стало. Остальные, спасенные им от последнего собственного патрона, в большинстве своем дожили (по-разному) до конца войны.
Интересно, что комиссар Фомин на много лет предвосхитил появление одной из главных боевых заповедей Армии обороны Израиля: «Если ты уже не в состоянии сражаться и не можешь покинуть поле боя, – сдавайся в плен, сохрани возможность остаться в живых». Благодаря этой заповеди израильская армия сохранила в живых десятки своих бойцов.
Впрочем, и «это не всей правды». В тот последний 7-ой день обороны крепости не все собрались по приказу Фомина. Майор Гаврилов не собрался. Он остался на месте в глубоких казематах. Как он сам потом рассказывал в частных беседах: «Я пратался, пратался, пратался и пратался». Он потерял всех своих бойцов, много недель питался комбикормом, найденным в конском навозе. Потом попал в плен, потом попал в ГУЛАГ, потом просто сидел за спекуляцию, потом где-то как-то жил. Ошеломленное правдой С. Смирнова, советское правительство решило хоть кого-нибудь из защитников Брестской крепости сделать живой легендой и… Героем Советского Союза. Выбор пал на Гаврилова…
Эту всю правду узнал режиссер-документалист Изя Пикман, приступая к съемкам серии фильмов о Брестской крепости и ее героях. Узнал и задумался. Всю жизнь его девизом было: «Если не можешь сказать правду, хотя бы не ври». Это «хотя бы не ври» он и поставил своей задачей. Фильмы получились хорошие, очень хорошие. Но высшим своим достижением Изя Пикман считал вставленную в один из фильмов (представляю, каких усилий ему это стоило) фразу полкового комиссара Ефима Моисеевича Фомина о последней пуле. (Это было фактически единственное публичное упоминание его отчества. Вспомните упомянутые в начале историйки про имена и отчества). Именно она, эта ключевая фраза сохранила жизнь многим защитникам Брестской крепости и позволила создать о них фильмы – последнюю крупную удачу Изи Пикмана.
За создание этой серии и в связи с 60-летием Израилю Пикману присвоили звание Заслуженного деятеля искусств БССР. В связи с 60-летием решили также… отправить на пенсию. Он не отправился, остался в кино. И режиссеры, и операторы, и директора картин с удовольствием работали с ним. Там, где И. Пикман, там всегда высокое качество, а вместе с ним высокая категория фильмов, премии, почет и возможность получить новую работу.
К этому времени на студии появился еще один Пикман – Павел (не создававший никаких проблем со своим именем). Тоже единственный сын у своего отца, продолжатель рода.
Когда-то, когда я еще жил в Минске и только-только окончил институт, мой отец был известным в Минске электрическим начальником. Часто, когда я, молодой инженер-электрик несколько другой специальности приходил в какую-либо организацию по делам своей работы, у меня спрашивали: «Ты сын Плакса?». Я страшно нервничал, хотел быть просто Плаксом. Был страшно рад, когда, наконец, добрался до этой ступени своей деятельности, хотя теперь понимаю, что эта ступень оказалась концом молодости.
Разговариваю с сидящим передо мной выпускником ВГИКа, но режиссерского факультета, Павлом Пикманом:
- А ты, что чувствовал ты, появившись на киностудии?
- Я это все прочувствовал еще, когда учился в институте. В мире кино все знали Изю Пикмана. Я всегда слышал: «Этот фильм ему помог сделать папа. Эту находку придумал для него папа». Так было много лет. Поэтому, когда я пришел на студию, я старался все делать самостоятельно и даже запрещал операторам показывать папе отснятый материал.
Тем не менее, один фильм И. и П. Пикманы сделали вместе. В титрах стояли две (т.е., одна) фамилии режиссеров. Фильм назывался «Эти непонятные старые люди» и рассказывал о бывших деятелях партии и комсомола и об их сегодняшних (в 80-х годах) взглядах. Работали они, как Ильф и Петров, каждый в отдельности, каждый со своими операторами и другими членами команды. Взгляды, в отличие от Ильфа и Петрова, тоже у каждого были свои. Пожилой много знающий, переживший и понимающий и молодой задиристый, критически ко всему относящийся. Ничего не поделаешь, другое поколение, а самое главное совсем другое время: перестройка, СССР дышал на ладан.
В одном из эпизодов фильма рассказывалось о первом, в смысле хронологическом, секретаре ЦК комсомола Белоруссии Николае Семёновиче Орехво. Потом по заданию партии он был подпольщиком в Белостоке, членом КПЗБ (Компартии Западной Белоруссии) сидел в польской тюрьме. Он прошел сталинские репрессии, но остался верным ленинцем. Уже после смерти Сталина нашел в доме для детей изменников родины (было таких множество) свою дочь, но ничего не знал о судьбе жены, которую тоже арестовали. Наконец, его вызвали в Органы и сказали: «Мы, к сожалению, жену вам вернуть не можем. Но восстанавливаем в рядах партии и возвращаем вам весь партийный стаж». – «Я вылетел оттуда, как на крыльях», – заключает свой рассказ бывший комсомолец.
Его хорошо понимает бывший пионер и фронтовик режиссер Пикман. Его совершенно не понимает тоже бывший пионер, молодой, к счастью не познавший войны и прочих «радостей» той жизни, режиссер Пикман. В дискуссиях, спорах и даже конфликтах вот он настоящий конфликт поколений, фильм все-таки был закончен. Дальше история повторилась. Чтобы «пропихнуть» его на экраны, добыли (по протекции) и привезли давно уже не жившего в Белоруссии Алеся Адамовича – писателя и крупного деятеля перестройки, в которой на студии еще никто не разобрался. Адамович сказал только два слова: «Хороший фильм», и фильм выпустили на экраны… Москвы. В Белоруссии этот фильм практически не показывали. Увы, жизнь продолжается. История повторяется, несмотря на смену и конфликт поколений.
- И все-таки, что тебе дал отец? Чему ты у него научился?
- Он был профессионал. Большой профессионал. Его изобразительные решения были для него прерогативой. Отец в шутку называл себя «киноформалистом». «Главное, – любил он повторять, – найти интересную и неожиданную форму, а содержание само приложится». Отец всегда считал, что в творческой работе 90% пота и только 10% таланта. Он всегда скрупулезно относился к деталям. Он показывал правду жизни и умел ее показать через детали. Отец всегда относился критически к показанной кем-то подделке под правду. От него я впервые узнал, что то, что выглядит правдиво – чаще всего – инсценировка. Братья Алексеевы, папины однокурсники, во время войны снимали документальные кадры «немецкого наступления» в лагере для немецких военнопленных. Патроны у «наступающих» были холостые. Сзади и спереди «наступающих» были расположены пулеметы. Патроны у них были боевые. Знаменитый документальный кадр «комбат с пистолетом в руках ведет бойцов в атаку» снимали в Алма-Ате. Это и многое другое – я узнал от отца. Самое главное – он дал мне взгляд на жизнь. Он умел видеть.
В 1989 году Павел Пикман покинул киностудию, Минск, Советский Союз. Сразу же после этого закончилась карьера кинооператора, кинорежиссера, киносценариста, заслуженного деятеля искусств Израиля Пикмана. «Распалась связь времен?». И тогда он снова попросил разрешения на отъезд. И уехал в государство, имени которого не изменил.
Израиль Пикман умер 15 лет назад в Израиле в святом городе Иерусалиме, несколько часов не дожив до своего 75-летнего юбилея.
источник kackad.com
